Следователь и Демон [СИ] - Александр Н. Александров

Братья насупились. Олег хмуро покачал головой и треснул кулаком по подлокотнику (диванчик протестующе заскрипел).

— Вы, господин хороший, уж извиняйте этих остолопов. Раньше о таком у нас и помыслить не могли! Еще весной исправно работали цеховые дедки. Как станки чинили — не нарадуешься! А вот в начале лета поехало — то один в дрова, то другой, а там и пошло… Мы, господин Фигаро, ежели узнаем какая сволочь цеховых споила, так голову оторвем!

— Оторвем, ясное дело! — Александр важно кивнул. — Мы такого непотребства не потерпим! И цеховых наших лечим от пьянства, уж будьте уверены!

— Лечите? — заинтересовался следователь. — А как?

— Да уж знамо как: ловишь такого, пока он дрыхнет нажрамшись, и кочергой его! Кочергой! Потом неделю не пьет, супостат!

— Ага, как же! — Фигаро скептически поджал губы. — Кочергой! А он шасть в пол! Или в стену. И поминай как звали.

— Ежели по уму все делать, то никуда не сбежит. — Олег гордо задрал подбородок. — Это ж цеховые, к ним подход знать надобно!

— Вот как… — следователь почувствовал как спине пробежали мурашки волнительного предвкушения. — И какой же… хм… подход?

— А простой: слова правильные говоришь и все тут. Никуда, скотина мелкая, уже не смоется.

— О! — Фигаро потер руки. — А какие слова? Не научите?

Александр снисходительно усмехнулся и поцыкал зубом.

— Да сказать-то можно, то невеликий секрет. Только у вас, мил-человек, оно все одно не заработает. Вы ж не наш, не с фабрики.

Фигаро кивнул. В словах кузнеца был смысл: самодельные заклятья, как правило, имели узкую региональную направленность и были ориентированы на маленькие обособленные группы пользователей. Народный заговор срабатывающий в Нижнем Тудыме сто раз из ста мог вообще не вызвать эфирных колебаний в Тудыме Верхнем. Для этого и существовала абстрактная типизация, сокращенно "ай-ти". Айтишники Академии Метафизики (в просторечии "цифровики") тем и занимались, что выбрасывали из аматорских заклятий все несбалансированные элементы, переводя их в строгое матричное соответствие с математической моделью отцов-основателей классической школы колдовства. После этого заклятьем мог пользоваться кто угодно; на языке айтишников это называлось "кроссплатформенностью". С "народным творчеством", впрочем, они предпочитали не связываться: последнее изобиловало таким количеством мусора и неочевидных ошибок, что доводить до ума подобные заговоры приходилось годами. Айтишники даже шутливо ругались: "чтоб тебе народное колдунство всю жизнь поддерживать!"

— Хорошо, — следователь сделал пометку в блокноте, — тогда еще вопрос: за последние полгода на фабрике погибло несколько человек. Вы знали кого-либо из погибших?

— Я знал, — Олег степенно кивнул. — Того господина, которого балкой раздавило. Старший мастер Сулик; он над нами чуток главным побыл.

— Ага. И что можете о нем рассказать?

Братья переглянулись.

— Да понимаете, господин Фигаро, оно ведь как — о мертвых или хорошо или ничего. — Олег виновато пожал плечами. — А Сулик был дрянь-человек: гонял нас в хвост и в гриву, штрафовал ни за что, а сам в кузнечном деле — дурак дураком. Уж не знаю, откуда его выписали, да только баран больше в кузнице разумеет, чем тот Сулик.

— Во-во, — закивал Александр, — точно. Помню, заклинило на молоте гидравлику, так этот, с позволения сказать, мастер полез чинить. Хотя по уму не его это забота вовсе. И такого начинил, что встал молот на две недели. Хорошо хоть запасной есть, хоть и не такой хороший.

— А еще, — подхватил Олег, — помню, принесли нам новый чертеж. Их у нас мастера читают, а младшим техникам потом указания дают. Так эта дубина, Сулик, целый день затылок чесал, да так ничего и не понял в том чертеже. Таскал его кому-то из другого цеха, чтоб помогли разобрать.

— А еще…

Братьев прорвало: похоже, покойный мастер успел насолить всем, кому только можно. Они наперебой принялись рассказывать о "ентом упыре", причем истории были одна другой краше: тому Сулик сорвал месячный план, тому недоплатил а того и вообще выгнал с фабрики за какую-то ерунду. Следователь подозревал, что большая часть этих историй если и не прямое вранье, то уж точно сильное преувеличение, но слушал молча. Опыт подсказывал ему что в таких рассказах истина всегда где-то рядом.

— Хорошо, хорошо, — Фигаро, наконец, поднял руки, — я понял. Сулика не любили. Но что-то конкретное о нем самом сказать вы можете? Откуда его… хм… выписали, где он учился, где работал до этого?

Братья отрицательно затрясли головами.

— Знать не знаем, ваше благородие! Мы с ним, извиняемся, на брудершафт не пили.

— Ясно… — Следователь сделал еще одну пометку в блокноте. — Хорошо, можете идти. Большое спасибо вам за предоставленную информацию, она очень поможет… э-э-м… поймать демона… Только один вопрос напоследок: за последние полгода на фабрике не случалось… чего-нибудь необычного? Ну, то есть, вот чтоб совсем необычного? Такого, чтобы прям колдовского?

Братья удивленно подняли брови (это жест вышел у них почти синхронным).

— Не, — Олег мотнул головой. — Откуда у нас, ваша милость, колдовское? Мы ж не колдуны какие.

— Точно, — закивал Александр, — правду кажешь. Да и нет времени рабочему люду буркалы по сторонам растопыривать — работать надо, понимаешь! А то ведь если будешь черта высматривать, то черт тебе и навстречу, верно я говорю?

— Как боженька сказанул! — Олег хлопнул брата по плечу. — Вы, господин Фигаро, не в обиду сказано будет, по колдовским делам мастак, вот и высматривайте всяких ведьмаков и порчеделов, вы в том специалист видный. А ежели такие как мы будут эдакие дела выискивать, так сказать, без должной квалификации, мы ведь насмотрим! Оно, знаете, как бывает: спьяну и кочергу за беса примешь. Бездельники всякие сами себе понапридумывают страхов, а потом в Инквизицию кляузы пишут, мол, сосед у них — чернокнижник и под дверь им землю с кладбища сыплет, да жену евойную "на желток с иглой" приворожил. Инквизитор приедет, даст такому кляузнику по дурной башке, а тот очухается и ну новый донос строчить!‥ Не, мы не такие.

— Вы уж нас совсем за простаков не держите, — извиняющимся тоном пробормотал Александр.

— Ну что вы. — Фигаро улыбнулся. — В первый раз вижу таких здравомыслящих и ответственных людей, честное слово. Вы и представить себе не можете, сколько всякой ерунды вываливают люди услышав это слово — странный.